— А? — Муромцев вздрогнул, словно просыпаясь. — Коль… как такое возможно?
Романов растерянно опустил оружие. Женька, стоявший под выключателем (рычажком с красной головкой), тоже осматривался удивленно.
Щелкнуло. Жикнуло. Чавкнуло. Отвратный вопль оборвался. Стукнуло. Гулко забулькало.
— Я понял, что вы имеете в виду. Я буду… буду солдатом.
За эти полгода Женька «намотал» по территории между БАМом (почти все крупные города вдоль которого были разрушены или полуразрушены боеголовками, — это выяснил еще Медведев во время своей разведки), Зеей, Охотским морем и Амуром почти полторы тысячи километров, стараясь нигде надолго не задерживаться.
Над ним было солнце. Большое и бледное осеннее солнце, ненадолго проглянувшее в длинной четкой прорехе в низких густых тучах, полных снегом, живых и страшных. Оно грело, оно было ласковым — это Женька понял даже сквозь ужасную боль. Сентябрьское солнце.