— Жена, — тот понял без объяснений, начал докладывать сжато и коротко, — такая же тварь, как и он, только он хитрый, а она тупая. Кстати, детей она не рожала, чтобы фигуру не портить, — они от суррогатных матерей. Дети. Девчонке четырнадцать лет. Мелкая сучка, как бы не хуже папаши. Потом послушаешь, что она с его благословения устраивала с людьми, а я уже наслушался… с детьми из местных, кстати, тоже. А с рабами — вообще… Обожала сама мальчишек клеймить. И снимать, как их бьют или… казнят. Их казнили. Не только взрослых, детей тоже. На площади в поселке ставили самодельную гильотину — и… — Провоторов помолчал секунду. — Мальчишка младший… с мальчишкой хуже. Он неплохой. На самом деле неплохой, все так хором говорят.
— Кто бы мог подумать… — Салганова тоже села за стол, подчинившись настоятельным просьбам-требованиям Женьки. Теперь она прислушивалась к возне на кухне и покачала головой: — Марина! Я же ее раньше знала… она так изменилась…
Женька сердито свел брови и преувеличенно-обиженно отвернулся…
— Предполагаю — примерно до минус сорока градусов по Цельсию для наших мест. Затем поднимется до пятнадцати-двадцати в среднем, — прозвучал голос из силуэта, и в комнате стало тихо.
С опушки, на которую Женька выскочил, было видно, как редкая цепочка людей, лежащих посреди вырубки, на полпути между лесом и комплексом лесничества, отстреливается от наступающих. Досафовцев было не больше двух десятков. Они и держались еще только потому, что обязаны были дать возможность остальным уйти подальше, — и понимали, что обязаны это сделать. На пространстве между грядой кустов и горящими домами тут и там лежали трупы — много, не меньше полусотни. Мерзко повизгивая и стреляя, между трупов и кочек с кустами перебегали живые враги. Их прикрывал с опушки огонь двух пулеметов. Похоже, это были китайские копии «ПК».