— Игорек — это… — Романов усмехнулся и угадал сам — вытянул руку с нагайкой в сторону того, глядевшего перед собой. — Эй, ты! Игорь ты?!
— Четырнадцать… почти. Через пять месяцев будет. Ну и что? Паскаль, например…
Дружина уже привычно встала «вагенбургом» — загородка из густо наваленного и на скорую руку сплетенного кустарника, на углах — пулеметные установки, на двух потенциально опасных сторонах — «зушки», внутри — кони и люди. Еще вчера недалеко от того города удалось буквально палками набить больше сотни каких-то ошалелых тетеревов. Мясо проверили — оно не было радиоактивным, — и теперь тетерева уже жарились на огромных импровизированных «вертелах» из стальных тросиков по краям трех больших костров. В центре лагеря подняли государственный флаг и личный штандарт Романова.
— Тихо. Теперь следующий вопрос. Чем вы от него, Балабанова, отличаетесь?
К счастью, Романов понял все сразу и отдал команду атаковать под прикрытием огня всех «тачанок», заранее выведенных на огневые позиции. Из-за этого сразу погибло несколько малолетних рабов, занятых работами на большущем благоустроенном дворе, — даже непонятно было, кто их убил.
Утром его нашли мертвым. Сидящим в кресле за столом с очень умиротворенным лицом и загадочной полуулыбкой на тонких губах. Окно было распахнуто настежь, и холодный ветерок пошевеливал на столе аккуратно сложенные бумаги…