— Но тогда… что вы оставляете нам? Тем, кто все это организует? Лидерам? Тем, кого я начну отбирать уже завтра? Веками… тысячами лет люди влезали наверх ради каких-то благ. Проявляли отвагу, ум, решительность, самые разные таланты… блага ожидаемые не всегда были материальными… но каждого вело стремление именно к этому. А вы предлагаете нам только…
— Послушайте, вы… сверхчеловек! — Лабунько медленно встал, меряя Романова гневным взглядом. — Эти дети не виноваты…
Посмотрел на Романова, пододвигая ему блокнот, потом отдернул неожиданно, дописал еще строчку и почти силой сунул тонкую гибкую книжечку Романову в руки. Старлей прочел на белом листе: «Я с вами останусь. Не праганяйте. Можно?»
«Все памагают. Кто что может. Мальчишки тоже. И вают ваюут. А я раз магу быть развеччиком, то я буду. Я хочу. Я же уже много раз был. Я всех на это подписал, а теперь получается брошу чтоль?!!!!!!!!!!!!!»
— Все на сегодня, — сказал Голландец и швырнул щуп на край поля. По его загорелому лицу тут и там стекали струйки пота — от жары и от страха. — Кончай, Саш.
— ЧЕ-ГО?! — Романов не прокричал это слово, но произнес его шепотом, который громче всякого крика. Мальчишка уставился в землю. — И ты хочешь сказать, что ты рассчитал телепортацию?