Он улыбался. Ослепительно-белыми зубами, на которых плясали алые отблески. Скрестив на широкой груди сильные руки с изящными длиннопалыми кистями. Смотрел сверху вниз на сидящего в кресле Лютового и — улыбался.
— Если еще что-то тут испортишь — накажу, — сказал Женьке Романов. — Тут, скорей всего, санаторий сделаем, место удачное.
После его ухода Романов взялся читать проект по финансовой системе денег с передержкой. Но в голову ничего не лезло, и он понял, что просто очень устал. И почти обрадовался докладу — пришел Шумилов. Встреча не была назначена… ну и пусть.
Двор тут же наполнился деловитым шумом, окриками, стуком и беготней. Романов легко взбежал на полукруглое, выложенное светло-кофейной, с золотистыми прожилками, плиткой крыльцо, толчком нагайки, опередив часового, открыл мягко распахнувшуюся высокую дверь.
А потом началась война. Совсем не так и не такая, как Русаков ждал…
— Я знаю, Саш, — мягко прервал его Романов, наблюдая за движениями туши на полу.