— Не вижу причин, — признался Романов. — Если мэр в нынешних условиях мэрию отдал беженцам, а сам работает на дому — то это вряд ли смешно. Скорей достойно уважения.
— Амур кипит, — пояснил коротко Муромцев.
— Заходите еще-то, — кивнула старушка. — А то скучно. Почтальонша только заходит, да тоже уже два дня не было. Да и зачем ей, почта-то вся вышла.
— Нет. Вы можете ехать со мной… — Романов вовремя осекся, не начав говорить «потому что» — он и сам не знал «почему». — Но только вы.
Но не от страха или напряжения. Он ощутил неожиданно полное, ясное счастье, сияющее впереди, как сияет в непроглядной ночи мощный прожектор.
Тоха очень долго отлеживался. «Цирковые» девчонки немного знали медицину, но в основном касательно травм типа переломов и вывихов. Они смогли только натянуть сорванную почти на треть головы кожу обратно, кое-как зашить рану, зафиксировать какие можно переломы да следить, чтобы мальчишка, которого еще долго трясло температурой и постоянной болью, пил и ел и в бреду не пытался вскочить. Может, они бы и ушли, бросили его (кто он им был такой, в конце концов, и так спасли, а уж теперь — как ему повезет…), но разгулялись метели (а мороз почти не уменьшился), и они месяц просидели на том стане. Уже подъедали последнее, когда новенький более-менее восстановился. Ну и как-то стало… некрасиво, что ли, его бросать.