— Что это значит-то все? — допытывался Романов… хотя вовсе не желал слышать ответ.
— А, это сквозняком… Да зачем запираться? — улыбнулась старушка. — Все равно. Хотите каши? Не стесняйтесь, у нас еще есть рис. Нам много не надо…
Киты выбрасывались на побережье уже две недели. Десятки китов. Самых разных. Они лежали на галечных отмелях под низким серым небом блекло-черными грудами, словно невиданные, выросшие из-под земли валуны, и белая пена волн вскипала вдоль их боков. В белесом тумане плавали серые сопки над бухтами…
— Наверное, навсегда, — вздохнул Светлов. — Чего смотришь? Поезжай, скажи, что сейчас буду с гостем!
Любую банду — что бы она о себе ни думала и как бы она себя ни именовала — рано или поздно фатально подводит замешанное на наглости расслабление. Кроме того, отсутствие сопротивления неизбежно порождает трусость, слабо прикрытую понтами; в этом одно из главных отличий бандита от воина как боевых единиц.
«…Восемь минут. Нет, уже меньше. Три, наверное. Или — и вовсе две?!»