— Сделали, сделали, — ответил я, — сейчас унесем тебя в келью твою. Твои соседи за тобой и присмотрят, им учеба заодно будет.
Вижу я, как после того, как ты царским лекарем стал, великий государь здоровьем лучше стал, все об этом говорят. Но и врагов ты этим приобрел себе немало. Если я, бог даст, поправлюсь, приезжай ко мне, длинный разговор у нас с тобой будет. А сейчас, я пока не могу ничего говорить, устал я, — и он взглядом показал на развесивших уши монахов.
Пока суд да дело, в операционной началась суета. За время моей болезни ей практически не пользовались и принимали всех страждущих в монастырских помещениях и поэтому, сейчас несколько школяров трудились, вымывая со всех углов двухмесячную пыль. В воздухе запахло формальдегидом и эфиром. Помощник келаря принес охапку восковых свечей. И когда, наконец, появился мастер, бережно прижимающий к груди пук железяк, завернутых в мешковину, для операции было почти все готово. Все железки были немедленно отмыты и заложены в спирт. А на операционный стол под ярко горящий светильник был доставлен Алтуфьев. Несмотря на свою решимость, парень был явно напуган, он крутил головой и разглядывал окружающее. До этого момента в операционной школяры еще не бывали.
— Вот уж не думал, что меня ты греховодник лечить будешь, — слабо улыбнулся он.
Так, как сможешь ли ты Сергий, нос, когда-то отрубленный, вновь сделать?
Температуры у него не было, да и живот был достаточно спокойный для перенесенной операции.