— Сына, сына мне Господь послал, — сказал я, ей, улыбаясь, — Эй, Федор, давай зови мужиков, пусть бочку водки во двор выкатывают, да пожрать не забудь поставить. Сегодня гулять будем. Да пошли гонца к Лопухину и Хворостинину, тот вроде еще дома был, не отослал государь никуда.
Я встал у стола, обработал операционное поле и начал более подробно изучать область перелома. Пока Никита бодрствовал — это сделать было невозможно, из-за болей. Поэтому Георгий и подумал, что имеет место оскольчатый перелом при котором, даже с наложением гипса бывает множество проблем, могущих закончиться ампутацией. Но сейчас я, с достаточной долей уверенности, убедился что имеется простой косой перелом большеберцовой кости в средней трети, и пока никаких особых проблем не возникает. В мою протянутую руку был положен скальпель. Я вздохнул, прочитал короткую молитву и приступил к работе.
Юноша быстро натянул свои штаны и молча стоял, ожидая приговора.
Джованьоли поднял взгляд на Папу и содрогнулся, на него смотрели с жестким прищуром умные, все понимающие глаза старого монаха, прошедшего все ступени церковной карьеры и победившего в этой нелегкой борьбе.
Напротив него сидело два кардинала, неприметный скромный монах в простой рясе, перевязанной веревкой, и епископ, который видимо в своей жизни побывал и воином.
Никита разочарованно молчал, он надеялся, что вот сейчас лекарь нажмет, где нужно, повернет и сразу его нога станет большой и здоровой.