— Вот ведь, мальчишка, обмочил, — подумал я и осторожно положил запеленутого мальчишку на кровать.
Раздался недовольный гул, но единственный взгляд Иоанна Васильевича и гул утих. Царь вышел и немногочисленные думные бояре, переговариваясь между собой, тоже поспешили к выходу. Я же, помня о приказе царя, пошел вслед за ним.
Но вот, как это сделать, сейчас ведь вновь бояре будут наезжать на литвин выдавливая из них всевозможные уступки. Но если действительно посольство явилось просить старшего сына Иоанна Васильевича быть великим князем Литовским то наверняка можно будет вполне договориться и закончить эту длинную войну, в которой Москве, а это я все-таки помнил, удачи не будет.
— Ты чего, Семен Данилович, это ведь подарок, мы же с тобой не первый год знаемся. Ты мне столько добра сделал, вот и сегодня остерег меня. Плохо конечно, что не услышал, кто речи сии отвратные говорил на государя нашего.
Григорий невольно перевел глаза на свою папку для бумаг, потрепанная и протертая, чуть ли не до дыр, она была полной противоположностью бювару кардинала.
Я из прочитанных в первой жизни книжек знал о непоседливости Браге и нисколько не удивился такому поступку.