Браге смотрел на меня и мне показалось в какой — то момент, что он упадет на колени, в его взгляде было преклонение. Он написал на этом же рисунке по латыни — мне надо выучить ваш язык.
В кабинете мы сели друг напротив друга, я открыл краник на маленькой, литров на десять дубовой бочке, в которой второй год был налит спирт. Не знаю, было ли это похоже на виски, но все, кто пробовал, никто от этого питья не отказывался. Единственное, что без закуски у нас это не обходилось. Вот и сейчас на столе стояло здоровое блюдо холодца.
Я засмеялся, — так я, Семен Данилович, еще с головой дружу, ты, что меня подбиваешь цареву монополию нарушить?
— Борис, так, что это католический крест?
— Погодите, Сергий Аникитович, я сейчас слово это запишу, — и мой ювелир, на стене, где у него уже было записан не один десяток слов, аккуратно под мою диктовку, периодически глядя на алфавит, написанный там же, записал современными русскими буквами — температура.
В кабинете я зажег две лампы и в их свете начал развязывать крепко затянутые узлы. Наконец, это мне удалось и я, положив один из фолиантов на стол, приступил к чтению. Как всегда, чтение старославянской вязью меня жутко раздражало, хотя я за эти годы изрядно улучшил свое знание письменности. Поэтому минут через двадцать начали слипаться глаза, и я отправился на боковую.