— Добрый день, — неожиданно мягко и вежливо сказал Арбитр.
Туэрка поднялась, поставила кружку прямо на чистый подметенный пол. Рукава на поясе развязались словно сами собой.
— Я не предаю ничего из того, что ты назвал. Потому что империум… бог — император… — эти слова Хаукон процедил с невыразимым презрением. — Они недостойны мой преданности. И я не считаю себя обязанным служить им.
Голос молодого энфорсера тверд и преисполнен осознания силы. Но только не для Владимира Сименсена.
— Хитро, хитро придумано… — задумчиво согласился Хаукон, и Уве отметил про себя, что так же выразился накануне орк Готал. — Да, мне, пожалуй, будет опасно идти сразу против двоих — священника и коменданта. Но, думаю, это не проблема.
Он ногой подвинул Холанну стул и достал два почти совсем чистых стакана. Уве присел на краешек шаткого стула, держа в руках фуражку и не зная, куда ее девать.