— Долго, — подытожил арбитр. — Что еще можно сделать?
Уве был готов к тому, что не придет никто. Был готов к тому, что соберется от силы десяток бойцов, может быть и меньше. Но к четырем вещам он был не готов и воспринял их последовательно, одну за другой.
— И откуда они возьмутся? — спросил Тамас, совершенно не удивившись услышанному мудреному слову.
— Вата, значит… — непонятное слово явно было знакомо Хаукону. — Ясно, — комиссар махнул вновь, на этот раз командиру поста, и приказал. — Обдуть еще, всю одежду сжечь, машину пока не трогать. И в карантин. Остальное позже.
— Нельзя, — еще более неуверенно и осторожно повторил механик — танкист.
— Что, старина, плохо дело… — в словах губернатора не было вопроса, Бент все равно не ждал от полумеханического слуги ответа. Просто за много лет это вошло у Теркильсена в привычку — говорить с тем, кто не предаст, не шепнет слово на сторону. Не станет спорить и уговаривать. Так уж получилось, что быть полностью откровенным всемогущий планетарный правитель мог только с недо — сервитором.