— Пули проще будет отливать, — неожиданно вставил Фаций. — Шарики не пойдут, сэкономим на пулелейках, зато намучаемся потом со стрельбой.
— "Закройте сами", — со злостью буркнул он, наверное, цитируя прощальное напутствие Теркильсена. — А народ будет падать в обморок от одного прикосновения к воротам. Надо вашего сервитора послать, авось не сломается… А вот и наш добрый лекарь.
— Хорошо… — выдавил после долгой паузы губернатор. — Я займусь.
Чашка утреннего рекафа из термоса, каша из молотой плитки сухпайка с водой и капелькой сладкого сиропа. Сухарик, намазанный тонким слоем маргарина и посыпанный щепоткой фруктозного порошка. Вот, собственно, и весь утренний ритуал. Уве посмотрел на себя в зеркало, встроенное прямо в стену и подумал, что на такой диете он точно не разжиреет, несмотря на сидячий образ жизни. Из зеркала на Холанна взглянуло узкое бледное лицо с впалыми щеками, оттопыренными ушами и короткой челкой мышиного цвета.
Теперь, при предметном разговоре, мехбосс меньше следил за подбором слов и за речью вообще. Рычащий говор с проглатыванием гласных стал гораздо ощутимее, прибавилось жаргонизмов, которые орк, похоже, переводил на людской язык дословно, как умел, не заботясь о подборе синонимов.
Мехбосс пошел кругом, раскачивая своей жуткой дубиной, рыча страшно и низко, на одной ноте. Сникрот хрипел и сипел, слабо колотя конечностями по земле и снегу, пытаясь хотя бы перевернуться на бок, но безуспешно. Готал поднял палицу и шагнул вперед.