— Друг мой, ты уже сказал главное, то, что мне было интереснее всего, — промолвил Сименсен, все также спокойно и почти доброжелательно. — Но мне нужно больше.
— Я знаю, — отозвался арбитр. И неожиданно, очень мягко, совершенно несвойственным для себя образом сказал. — Дживс… Леанор…
— Тау?.. Сами собой?! — Боргар даже не пытался скрыть ошеломление. — Я думал, трофейная техника…
— Господин комиссар… — обратился Холанн к соответствующей персоне и только после сообразил, что комиссар теперь вроде как и не комиссар вовсе, ибо разжалован.
Топ, топ, шарк… Комиссар, судя по всему, подошел вплотную к священнику.
Бент Теркисен был могуч, статен и дороден. Несмотря на полтора века сытой и безопасной жизни в комфорте и роскоши генерал не превратился в памятник гедонизму и обжорству, как множество иных планетарных правителей. Он регулярно упражнял тело спортивными занятиями, ум — управленческими задачами, и заслуженно гордился тем, что врачи — аугметики пока не заменили ему хитрой механикой ни один орган. Большая лобастая голова сверкала могучей лысиной с несколькими седыми волосками, умные глаза скрывались под широкими, но четко очерченными бровями, как лазганы в бойницах.