Он помнил, что главарь требовал не вмешиваться, но все это слишком уж затянулось. Он подошел поближе к карете. Дверцы были глухие, без стекол, сплошь затянутые черной тканью. Увидеть что-либо через них было невозможно. Та дверь, через которую Белый Волк вошел, так и осталась незапертой, но чтобы заглянуть через образовавшуюся щель, нужно было подойти почти вплотную. Что, собственно, Калис и собирался сделать. Он приближался медленно, остро сожалея об отсутствии на своей шее креста: молодой разбойник пренебрежительно относился к вере в Наисвятейшего, на крайний случай предпочитая серебряные ножи. Но шут его знает, что там внутри, если та нежить, что снаружи, устроила ад.