Шериф был жив и жить собирался, и наверное, он дотянет до глубокой старости, меняя одну клетчатую рубашку на другую, жуя табак и рассказывая о забавных историях из прошлого… правда, ту, которая с Ийлэ не вспомнит.
Ей нельзя отомстить… и проклинать за обман бессмысленно, потому что сказка — это вымысел. И Ийлэ ложится на живот, руки спускает до самого пола, гладкого, вылизанного солнцем добела, дотепла.
— Очевидно, что Дайна действовала не одна. Вы ее уволили, а значит, путь в поместье был закрыт. Она не могла не понимать этого, как и того, что должна воспользоваться последней возможностью. Вы же не проверяли ее вещи?
— А потом, когда она умерла, он ее и выпотрошил… нашли внутренности?
Не крысы, просто люди. Люди боятся. А разве сама Ийлэ не испытывала бы страха на их месте? Но она не на их месте, она на своем собственном. И дом принадлежит ей по праву… а она ему.
— И я не требую от вас подвигов. Я понимаю, что вы — всего-навсего девушка… и сил у вас не так, чтобы много… и на всех их не хватит, — Гарм вновь посмотрел на свои руки. — Если бы ваши родители были живы… Бран убил не только их… в этом мире остались еще альвы… но их очень мало. И Корона заинтересована в каждом.