В любовницы, быть может… в содержанки… и наверное, это тоже выход, но от самой мысли о том, что ей придется…
— Он… он ведь ничего не сделал. Заглядывал в дом… и знаю, что беседовал с…
Близко. И сон его был достаточно глубок, чтобы не услышать, как Ийлэ…
И матушка подкалывала ее булавками, ворча, что Ийлэ могла бы подрасти еще немного, тогда бы и шить не пришлось.
Его женщина спала, обняв подушку. Она обхватила ее и руками, и ногами, и во сне вздыхала, а еще улыбалась. И видеть ее улыбку было… странно.
Она промокнула глаза платочком, и губы вытерла. Без помады они стали блеклыми, некрасивыми. И сама она, постаревшая, была отвратительно.