И смотрел на собственные перчатки из черной лайки, на носки новеньких сапог, на трость с массивным посеребренным набалдашником, массивный кофр…
И младенца держал, боясь уронить, но руки, которые с трудом бутылку подымали, надо же, не тряслись. Чудо, не иначе.
— …этого следовало ожидать… столько пьет… его предупреждали, а теперь опиум…
— Возьми, — он протягивает малышку Нире, которая принимает ее, прижимает к себе, сама еще ребенок, как и Нат… слишком они рано сошлись.
А выглядит… бледно выглядит… и снова без шапки, этак он все уши отморозит, и зачем Нире муж без ушей? Она хотела сказать, но передумала: еще обидится.
И чешуя расплылась, превратившись в серебристые капли, которые Видгар просто-напросто смахнул щеки.