Ийлэ пожала плечами. Что она могла ответить? Она не знала. Ей было хорошо с ним рядом, но не настолько, чтобы рискнуть… или настолько?
В коляску он забрался и, покосившись на альву, которая сидела подозрительно тихо, обнимая медведя, устроился напротив.
— …ты должен вмешаться! — мамин тонкий звенящий, как стеклянная струна, которая вот-вот разлетится на осколки. — Ты должен написать ей…
И в пуговицах запуталась. А она не виновата, что пуговицы в полушубке тугие, и что полушубок этот слишком велик, и вообще…
И еще кусок курицы… хлеб… это ведь почти праздник, и она старается не думать о том, что услышала. Напоследок?
Он произнес это так серьезно, что сердце екнула.