В стеклянных дверцах шкафов Видгар отражался, размытая фигура, написанная лиловой акварелью, широкими мазками, оттого глядящаяся неряшливой, нелепой.
Дело даже не в пирожках, а в том, что Нира тоже простит. Хотелось бы думать, что простит.
— Ее не сразу нашли… вроде как родители спрятали… или сама ушла… только недалеко… потом уже взяли… ну и… того…
— Райдо, — имя это соскользнуло с языка легко. — Будет больно.
Йен говорил спокойно, умиротворенно даже, точно нисколько не сомневаясь, что Нат проявит благоразумие.
В висках бухало. Кажется, сердце, кажется, это треклятое сердце готово было вот-вот разорваться от перенапряжения.