– Да, – кивнул Хайда. – И верю, и применяю как инструмент. Чему, собственно, и учит философия.
В наступившей паузе Красный неторопливо вертел в пальцах зажигалку, но не прикуривал. Видимо, ограничивал число выкуренных за день сигарет.
Так или иначе, думает Цкуру, если завтра Сара предпочтет не меня – я ведь и правда умру. Физически или метафорически, разницы почти никакой. Но, скорее всего, наконец-то дышать перестану. Бесцветный Цкуру Тадзаки обесцветится до конца – и, никем не замеченный, исчезнет из этого мира навеки. Все превратится в Великое Му, и от всей его жизни останется лишь комочек заледеневшей глины.
– После уроков ты оставался помогать мне по алгебре, – напомнила Эри. – И я каждый раз с ума сходила от счастья.
Через несколько часов после встречи с Красным Цкуру вернулся в Токио и к семи вечера был уже дома. Разобрал сумку, бросил в стирку белье, принял душ. А затем позвонил Саре. Не дозвонился, оставил сообщение: «Только что вернулся из Нагои, позвони, как сможешь».
– Железнодорожная компания «***». Отдел оборудования, архитектурная секция.