– Белую очень жаль, – тихо продолжал Красный. – Слишком плохо умела радоваться жизни. Такая красавица, такой музыкальный талант – и такая ужасная смерть…
– Но почему именно станции – объяснить не могу.
Для нее, в отличие от мужа, цвет служил не более чем фоном для рисунков. Как оживить изображение, как заставить его проступать из глины в нужном виде, зависело от правильно выбранного оттенка. И хотя краски на ее посуде всегда были бледными и невнятными, сами рисунки от этого только выигрывали.
– Которое ты оттачиваешь каждый день? – тут же съязвила Черная.
– Я тебя очень люблю. И хочу, чтобы ты была моей.
– В какое время ночи? – услышал он в трубке.