– Это русский, Гельмут, – пояснил сиплый. Сказано это было таким тоном, будто определение «русский» всё объясняло.
– Термит, – обратился я тем же макаром к Лёньке.
– Отец, – вмешался Марсель, – не слушай ты его. Расскажи, чего тут у вас стряслось. И, если с вашей стороны нет никакого криминала, мы уйдем.
– Давай исходить из худшего, – предложил я Лёхе.
– Марся, друг мой, ты помнишь, что сказал нам монах тогда, в Сербии?
Немец задумался. Вопроса на мой ответ он не нашёл и повернулся к полковнику.