Почувствовала, как неудержимо краснею, и тут же родился вопрос: черт, а какой в таком случае на самом деле срок?! Нет, ну с первого раза точно ничего не получилось, там о чувствах речи не шло даже, а вот потом…
– Я скучал… – шепнул он через какое-то время, отстранившись, но не выпустив меня.
– Убери эту штуку немедленно, с ума сошла?! – Он в два шага оказался рядом с кроватью.
Больше он ничего сказать и сделать не успел: за дверью послышался шум. Я встрепенулась, минутный приступ слабости прошел – шум подозрительно походил на скрежет. Допустим, когтей по стене… Сердце радостно бултыхнулось в груди, улыбка так и просилась на губы, но я сдерживалась: больно, ранка больше потрескается, и кровь еще идет. Молин вскинул голову, с недоумением и легкой тревогой глядя на вход, я повернула голову, тоже не сводя взгляда с толстой, стальной двери. Я совершенно точно знала, кто там, по ту сторону. И все-таки улыбнулась, криво, одной стороной, но улыбнулась.
– Мы тогда тебя заберем в конце недели, да? Когда выпишут? – Я оглянулась на Раса, дождалась его кивка и снова посмотрела на маму.
Так, работа. Вытерла слезы, вернулась в коридор и достала из сумки телефон, снова наткнувшись на белый конверт. Прихватила и его, сунула под мышку и набрала Катьку. Предупредила, что не очень хорошо себя чувствую сегодня и отлежусь дома, получила напутствие лечиться и набрала следующий номер, бросив конверт на стол и направившись к холодильнику.