Это оказался кабинет с довольно убогой обстановкой из деревянного стола, заваленного бумагами, шкафа, забитого под завязку теми же бумагами, и двух портретов на стене. На одном из них был изображен сурово нахмуренный мужчина в короне, лет эдак сорока, а на другой — седой бородач в явно военного покроя мундире и с кучей драгоценных побрякушек на груди…
Сзади раздался крик, и стремительно развернувшийся К'ирсан увидел новую жертву сержанта, беззвучно оседающую на землю, но вот только сам он теперь немного пошатывался, а левая рука зажимала бок.
— Вот как, вы все-таки сохранили остатки былого? Пусть даже в такой малости, как название, но сохранили… Верно, предатель? — с яростью прошипел варрек и рыкнул: — К бою!
С громоподобным треском, заставив весь мир завертеться в карусели ужаса, на первом этаже рухнула входная дверь. Шум схватки хлынул в дом, заморозив сердца. Неведомым образом надежная преграда перед враждебным миром оказалась разрушена.
Русоволосый, внешне простодушный пришелец жутко не нравился К'ирсану. Чувствовалась в нем какая-то фальшь и неестественность, он походил на разбойника с добрым лицом, предлагающего малышу конфету: вроде и от души делает, да вот только ребенок не верит, потому как глаза злые. Глаза у Маркуса были открытые и совсем не злые, но подозрения от этого только усиливались.