Полесов умчался. Гадалка с благоговением посмотрела на Ипполита Матвеевича и тоже ушла.
— Да, — без особой грусти сказал старик, — печальное событие. Но ведь, кажется, у него детей не было?
Но взгляд незнакомца был так чист, так ясен, что рука администратора сама отвела Остапу два места в одиннадцатом ряду.
— Люди, конечно люди, — согласилась матушка ядовито, — как же: по иллюзионам ходят, алименты платят…
Выехали на Арбатскую площадь, проехали по Пречистенскому бульвару и, свернув направо, остановились на Сивцевом Бражке.
Остап получил пропуск на себя и на шустрого мальчика, положил в карман ключ от каюты и вышел на горячую палубу. Он чувствовал немалое удовлетворение при прикосновении к ключу. Это было первый раз в его бурной жизни. Ключ и квартира были. Не было только денег. Но они находились тут же, рядом, в стульях. Великий комбинатор, заложив руки в карманы, гулял вдоль борта, не замечая оставшегося на берегу Воробьянинова.