Вдруг в темноте мелькнуло что-то белое. Это был платок, привязанный к палке.
Внезапно он нащупал что-то в одном из карманов. Что-то гладкое, твердое, круглое. Он вытащил руку из кармана, разжал ладонь – на ней лежала кварцевая бусина. Ричард вспомнил, откуда она взялась: он поднял ее у того страшного моста. Это все, что осталось от бус Анестезии.
– За былую славу, – эхом откликнулись Дверь и Ричард и осторожно пригубили вино.
– Ты такой теплый! – восхищенно заметила она. – Как, должно быть, чудесно быть теплым!
Он поднес руки к лицу, прижал ладони к щекам, надавил сильнее и стал как будто что-то лепить из своего лица. Оно вдруг сделалось похоже на ком глины.
В тридцати футах под Триумфальной аркой он на секунду остановился. Туннель раздваивался. Маркиз побежал налево.