Кухню заполняет едкий запах горящей ткани.
— Ваша земля, — говорит чиновник, — создает могущество нашей нации. Сталь, уголь, кокс. Без Цольферайна нет Берлина, Франкфурта, Мюнхена. Вы — фундамент нового порядка. Вы даете снаряды его орудиям, броню его танкам.
Нойман-первый срывает с окна мешковину, висящую тут вместо занавески, и выходит на улицу. Слышно, как плещет солярка. Нойман-второй стаскивает с убитого подтяжки, снимает с косяка связку лука и тоже уходит.
— Там. — Гауптман вытаскивает из кармана флягу и не глядя отвинчивает крышку. — Это-то и есть самое занятное, Пфенниг.
— Они скоро будут здесь. Не пройдет и недели. Подставляй руки.
— Этьен, — шепчет Мари-Лора, — ты не жалеешь, что мы сюда приехали? Что я свалилась тебе на голову и вам с мадам Манек пришлось обо мне заботиться? Ты никогда не чувствовал, что я навлекла на тебя проклятие?