Может, не я буду читать тебе, а ты — мне?
Весной того года, когда Вернеру исполнилось девять, двое мальчиков из сиротского дома — тринадцатилетний Ганс Шильцер и четырнадцатилетний Герриберт Помзель — закидывают за спину старенькие рюкзаки и строевым шагом уходят в лес. Возвращаются они уже членами гитлерюгенда.
Кухню заполняет едкий запах горящей ткани.
— Ваша земля, — говорит чиновник, — создает могущество нашей нации. Сталь, уголь, кокс. Без Цольферайна нет Берлина, Франкфурта, Мюнхена. Вы — фундамент нового порядка. Вы даете снаряды его орудиям, броню его танкам.
Нойман-первый срывает с окна мешковину, висящую тут вместо занавески, и выходит на улицу. Слышно, как плещет солярка. Нойман-второй стаскивает с убитого подтяжки, снимает с косяка связку лука и тоже уходит.
— Там. — Гауптман вытаскивает из кармана флягу и не глядя отвинчивает крышку. — Это-то и есть самое занятное, Пфенниг.