На гравии за ними оставались две цепочки темных следов – рифленые от боголюбовских кедов и овальные, ровные от старухиных бот.
– Почему ты меня не разбудила? Так нечестно.
Саша открывал какие-то двери, почти тащил нового директора за собой, сзади что-то язвительное говорила Нина. Всей процессией они выскочили в просторный белый зал с колоннами, пролетели его и оказались в следующем, поменьше. Возле одной из картин толпились экскурсанты и Ася что-то говорила, уныло и монотонно.
Посмотрел на бывшую жену внимательно, хотел еще что-то добавить, но не стал. Взял поводок и ушел с собакой за ворота.
Боголюбов съел тарелку огненной ухи и пять расстегаев, развеселился, раздухарился и спросил у Леры, добавляла ли она в уху шампанское.
– Ты бы свои-то глаза открыл, – посоветовала убогая. – Уезжать тебе надо. Может, еще успеешь.