Саша, как раз собиравшийся уточнить, моргнул.
– Что обещала? – спросила Настя, навострив уши.
Когда он взял ее за шиворот, Мотя, которая до этого лаяла, захлебывалась и припадала, вдруг бросилась на него, норовя вцепиться в замшевый ботинок. Лера не могла шевельнуть шеей, сглатывала, смотрела вниз и отчетливо видела, что ботинки именно замшевые, и почему-то это имело значение. В глазах у нее медленно темнело.
Общежитие текстильной фабрики напомнило Андрею декорации к фильму о первых днях революции. Именно в таких длинных, красного кирпича бараках проходили сходки, там под сурдинку пели «Смело, товарищи, в ногу» и выносили под шинельками и сюртуками свежеотпечатанные листы революционной «Искры», там жила мать Павла Власова, и великий писатель Горький именно там проливал слезы над судьбой обделенного нищего народа.
– Андрею Ильичу, – подсказал Иванушкин услужливо, и Нина усмехнулась саркастически.
– Ты меня на враках не ловил, и нечего!.. Иди вон рыбу чисть, на подсобные работы назначаешься!..