– Ну конечно, – согласился Боголюбов. – Вполне в твоем духе. Самопожертвование, готовность служить ближнему и не быть никому обузой.
Дом номер один он увидел сразу – на зеленоватом от времени и плесени жидком штакетнике выделялась новехонькая ядовито-синяя табличка с белой единицей. За штакетником был садик, бедный, весенний, серый, а за садиком угадывался домик. Боголюбов притормозил возле покосившихся ворот и посмотрел в лобовое стекло.
– В музеях всегда нужны сотрудники, – сказал Боголюбов. – У нас платят мало, не идет никто. У вас, наверное, в Екатеринбурге зарплата приличная.
– Зря вы так, Андрей Ильич. Все нервничают и беспокоятся…
– Да я разобрался уже, – сказал Боголюбов. – Вы бы еще на бумажонке той автограф оставили, а лучше имя, фамилию и адрес! Раз уж вы собственным ножом, да еще таким приметным, мне колесо испортили!
И пошел на кухню. На чистых половиках за ним оставались мокрые темные следы.