– Пошли, – повторила Ефросинья. Она чуть задыхалась. – Поторапливаться надо.
– Юлька, – выговорили ее губы отдельно от нее. – Это ее… кавалер.
– Не знаю, она, не она ли!.. Только картинки у него брали. Кончились твои секретные вопросы? Или еще что хочешь спросить? Ты уж спрашивай, а то у меня ноги мерзнут.
Что-то сильно дернуло Боголюбова за голову, прямо за разбитые кости, стало больно до обморока, он завалился назад и стал хватать ртом воздух, но вместо воздуха в горло полилась отвратительная вонючая жидкость. Он захлебывался, кашлял, но глотал, глотал, а она все текла и текла, и прямо в него.
– Мотя, – позвал Боголюбов. – Иди сюда, собака!
– Доставай варенье, а я куртку накину и самовар поставлю.