– Она не укусит? – дрожащим голосом спросила одна из красавиц, он не разобрал, какая именно. – Ты ее держишь, Андрюш?..
– Ты и есть враг заклятый, – равнодушно подтвердил Модест Петрович. – Вот не пойму я, зачем ты балаган-то устраиваешь? Ну, мой нож, мой!.. Хочешь – пиши заявление, что хочешь, то и делай! Пропорол я тебе шину, думал, может, напугаю, уберешься ты отсюда! Такие, как ты, – все трусливые и боязливые, а ты вон что… Разбираться собрался.
На улице сильно похолодало, в весеннем воздухе зажглись жидкие желтые фонари. На колокольне тоже горел одинокий фонарь, а возле Ленина целых три. Боголюбов перешел Красную площадь, постоял возле своей охромевшей машины. Было очень тихо, слышно только, как вдалеке глухо брешут собаки и где-то капает с крыши.
– Зачем в бочке, Андрей Ильич!.. За сараем мангал, хороший. Когда старый директор умер, Сперанский хотел его себе забрать, но что-то не собрался.
Боголюбов подошел и присел рядом. Вдвоем они рассматривали холст.
– Анна Львовна ко всем праздникам… изыскивала резервы.