Ефросинья вытащила из-за пазухи засаленный холщовый мешочек, достала черствый батон и принялась неторопливо крошить на дорожку. Любезный незнакомый человек, только что подавший ей денежку «на сироток», постоял-постоял и двинулся к ней.
– Вы не понимаете меня? Как вы вчера здесь оказались?
– Конечно, можно, – разрешил Боголюбов, и они уставились друг на друга.
– Это Анна Львовна придумала раньше открывать, – похвасталась Нина. – Группы иногда с самого утра приезжают, людям приходится ждать, Анне Львовне всех жалко, вы понимаете…
На участке никого не было. Из дома неслись отдаленные, неровные удары и слышался приглушенный голос.
Мотя прилегла и наставила уши – дала понять, что она слушает, а вовсе не дремлет.