– Говнюков всяких, – сквозь зубы выговорил Модест, и Андрей Ильич сделал шаг назад, – маленько жизни учу!.. А ты, директор, катись отсюдова! Садись в свою тачку и дуй до Москвы! Прям сейчас садись! Завтра поздно будет! Богом клянусь, такую жизнь я тебе устрою, нахлебаешься по самые глаза…
– А почему вы спрашиваете? Похороны, да еще и понедельник, никого здесь не могло быть!
– Конечно, – согласился Андрей Ильич. – Высоко сижу, далеко гляжу.
В отчаянии она тряхнула раму, которая не поддалась, даже не шелохнулась.
– Какие… красивые девушки, – сказал он негромко, когда они убрались в дом.
И пошел на Боголюбова. Тот вскочил. Саша Иванушкин неловко поднялся. Петька, тащивший с обрыва еще одно дерево, приостановился в отдалении и пустился бегом вниз, осыпая за собой кучи песка.