– Ну… – протянул Николай Степанович, – извращенец, сука. А дальше что? Ты статью-то про него напишешь?
– Все гуляем, Зина? – осведомился санитар.
– Бра-аво… – протяжно хмыкнул Елисеев, отступая к двери. – Ну что ж… отдаю дань вашей настойчивости и прошу пожаловать в мои покои.
– Послушайте, – терпеливо и доброжелательно разъясняла женщина. – Это не мне надо, а вам. Вы ведь писали заявление, а не я.
– Рувим Моисеич, – прервал собеседника Елисеев, – хоть ты у меня и числишься советником по финансам, я в советах твоих – вот именно на эту тему – не нуждаюсь. Я сказал – ты сделал. Давай и дальше этой схемы придерживаться. И чтоб ты знал: денежки – как ты выражаешься – не главное в этой жизни.
Джип затормозил. Пыхтя, Тимоха выволок тучное свое тело наружу и заключил подошедшего к нему сержанта Монахова в объятия, причем последнего обдало терпким коньячным запахом.