Остап строго посмотрел на Ипполита Матвеевича.
Так прошло двадцать лет. Евпл считал свою жизнь мудрой, правильной и единственно верной. Жить ему стало необыкновенно легко, и мысли его были хрустальными. Он постиг жизнь и понял, что иначе жить нельзя.
— Это вы кино? — спросил он. — Что ж вы днем не приехали?
Полесов сделал рукой таинственный жест и убежал. Выборы на время прервали и продолжали их уже за ужином.
В течение ближайших десяти минут гроссмейстер проиграл еще десять партий.
— Ну-с, — сказал он, протягивая руку к стулу, — еще одну спичку, предводитель.