Отчего я не бежал? Все в руках Божьих. Если Бог на небе есть, то в его воле сразу вознести меня в рай или решить, что содеянного мной недостаточно, и дозволить мне продолжить свой путь на земле. А если Бога нет - то и ада нет, и мне нечего страшиться. Потому расстреливайте меня - я хочу узнать, прав я или нет.
Будь у Виттмана даже "кениг", его бы сожгли, не дав пройти и половины пути. Но русский танк оказался очень вертким и подвижным, даже на грязном поле, а Финке был хорошим мехводом, он бросал "тигренка" влево, вправо, притормаживал, резко рвал вперед, не давая пристреляться. К тому же большое количество стрелявших мешало и англичанам, наводчики путали разрывы свои и соседей, не могли скорректировать прицел.
А за рекой, Кюстрин, совершенно не пострадавший, ну кроме малого числа разбитых стекол. Потому что сдался сам, быстро, без всякого боя. Гражданские немцы по улицам шастают, к нашим полевым кухням. Наши поначалу с большой осторожностью были, помнили про "вервольф", что если у нас были партизаны и подпольщики, то у немцев тоже могут быть. И действительно, рассказывали, что поначалу видели в переулках перебегающие фигуры в немецкой форме, или в гражданском, но с оружием. Но очень быстро выяснилось, что это не засланные эсэсовцы, а чеченцы, из бывшего в гарнизоне Кюстрина охранного батальона, десятка два их прятались по подвалам, сараям и чердакам, кормясь тем, что удастся стащить, а также стараясь добыть гражданскую одежду вместо мундиров. За что сами немцы охотно сдавали таких "партизан" нашему патрулю, или спешили донести в комендатуру. А чтобы сознательные акты саботажа или диверсий - не слышал о том!
Немцы на "Страсбурге" решили не геройствовать, впрочем шансов у них не было никаких. Заниматься спасением фрицев со шлюпок и плотиков пришлось нашим, итальянцы брать на борт немцев не желали категорически. Дальше был муторный процесс, когда с "Ворошилова" заводили буксир, тянуть бронированную тушу в тридцать шесть тысяч тонн было адовой работой, хорошо хоть не Север, почти штиль, и расстояние всего ничего, до Специи или Генуи едва полтораста миль. Затем стало легче, подошли буксиры, и спасатели-водолеи, и немцы трюмной команды работали наверное как проклятые, понимая что если не справятся, то конец, мгновенное опрокидывание корабля. А мы бегали вокруг, обеспечивая противолодочную оборону, надо было прикрыть и эскадру, оставшуюся у плацдарма, и отходящий домой караван - и появление немецких лодок было очень вероятно, после того как обломала зубы эскадра, вот только не базировались постоянно субмарины в Тулоне, а лишь на Мальорке, Балеарские острова, а это четыреста миль на запад, не успеют уже нас перехватить. И мы все же поймали, потопили две немецкие лодки, одну почти у берегов Корсики, вторую южнее Ниццы, на следующий день. А 8 апреля, почти через двое суток, битый "Страсбург" был наконец в Генуе введен в док. И как мне рассказали, самой большой трудностью на берегу было оградить пленных немцев, среди которых был их адмирал, от итальянского самосуда.
Вот это была драка! За всю войну, лишь над Керчью весной сорок третьего видел такое!
Фельдфебель поискал по полу кабины, поднял и показал кольцо.