Но в начале 1917-го все было против него. Думская оппозиция попыталась действовать через ближайшее окружение Николая II, чтобы убедить его назначить так называемое «ответственное министерство» — то есть кабинет министров, который подбирал бы не царь, а парламент. Это был так называемый «заговор великих князей» — именно через них, расстрелянных потом большевиками, пытались вложить в уши самодержца эту идею. Убийство Распутина — всего лишь зримое ответвление верхушечного заговора. Старца убили великий князь Дмитрий Павлович и депутат Пуришкевич. Царя лишили его последнего энергетического донора.
Отчетливо помню день, когда впервые прочитал «Белую гвардию». Это был 1983 год. Зима. Наверное, январь или февраль. Книгу мне дали на несколько дней. По большому блату. В андроповском СССР она была жутким дефицитом. За киевским окном шел снег. По улице медленно пробирался трамвай. А я стоял у окна, и в голове моей еще крутились петлюровцы, гетман, «гусарский зигзаг» на плече полковника Най-Турса, потемневшая от холода кокарда на фуражке Мышлаевского и бессмертная фраза на печке: «Бей Петлюру!»
Удивительно, но в этот момент немецкие солдаты еще находились на французской земле!
Это не означает, что я против нынешней Украины или так называемых национальных государств вообще. Если что-то возникло и существует, значит, это непреложный этап в истории человеческого развития. Надо и его пройти. Не все существующее — разумно, но если Господь так управил, значит, так тому и быть. Не нам разрушать республики и колебать престолы. Каждому — свое. А я не повстанец и не заговорщик. У меня другое ремесло — писательское. Но никто не в силах отнять у меня право на свободные рассуждения. А они, увы, не избавлены грустной иронии.
Сам по себе этот мотив не был чем-то исключительным для мировой литературы — еще в XVIII веке Дидро написал «Монахиню», где коснулся и темы лесбийской любви. Но для зажатой в теплых патриархальных объятиях Украины он казался более, чем шокирующим — тот же Иван Франко, редактируя тексты Кобылянской, предпочитал вычеркивать некоторые места. Впрочем, Кобылянская была барышня не промах, и в 1895 году тиснула в штутгартской газете «Die Neue Zeit» рассказ «Природа», содержавший первую в украинской литературе сцену физической любви — до этого он пролежал ненапечатанным восемь лет! Но до выхода украинского перевода пришлось ждать еще три года.