К слову сказать, очень скоро в революционные дни вся эта конюшня все равно пропала. Царское государство, защищавшее дворянина-фантазера Чикаленко, исчезло, а мужички, плохо понимавшие его новаторские идеи «розбудови нації», просто увели племенных жеребцов и кобыл с барского двора, запрягли в тачанки и подались в махновцы.
Чтобы разгадать причину такого упадка боевого духа, следовало бы вернуться в самое начало революции — весну 1917 года, когда в Киеве только что возникла Центральная Рада.
Потом отправились завтракать. «Император очень много говорил о лошадях и охоте», — запомнил Скоропадский. А после завтрака вся компания вышла на террасу дворца, где «сейчас же появился кинематограф, и нас снимали во всех видах». Эти снимки обошли немецкие и украинские журналы. Каждая сторона преследовала свои пропагандистские цели. Гетман убеждал своих врагов в Украине, что он «круто стоит» в Берлине и трогать его не стоит. А Германия демонстрировала миру явные признаки своей победы на Восточном фронте, результатом которой стало возникновение нового вассального государства. В условиях продолжающейся войны с Антантой это тоже выглядело нелишним.
Курень разместили в пустовавшем Константиновском пехотном училище на Печерске — его юнкера, сторонники Временного правительства, после киевских боев с большевиками осенью 1917 года почти в полном составе уехали на Дон. Здание училища сохранилось до сих пор. Сегодня тут Военный институт связи.
Но как получилось, что Октябрьскую революцию шустрая Центральная Рада встретила практически безоружной? Почему за восемь месяцев после падения царского режима «батьки нациї» не сумели создать собственную армию?
Еще меньше толку получилось от последствий объединения. Оно осталось только на бумаге. Ни армии, ни правительства так и не объединились на практике. Оказалось, что схидняки и галичане, с XVII века жившие в разных государствах, имеют мало общего.