Гофман Макс. Записки и дневники. 1914–1918. — Ленинград, 1929.
В общем, долой твердый знак — хай живэ вильна Украина!
Леся Украинка из-за болезни никогда не пользовалась особым успехом — вокруг нее постоянно всплывали одни аутсайдеры. «Господи, невже на світі нема жодної людини такої, як я, людини, з якою я могла б жити, хоча б жінки?» — записывает в отчаянии Ольга. И такой человек нашелся — Леся, расшифровавшая скрытый лесбийский намек в ее рассказе «Меланхолический вальс», повествующем о странных отношениях трех женщин-эстеток.
Михаил Булгаков был щеголем, тщательно следившим за модой. Один из мемуаристов вспоминает, как в 20-е годы, разбогатев после постановки «Дней Турбиных» во МХАТе и заказав себе новый костюм, писатель отворачивал штанину и хвастался ему шелковой подкладкой на брюках. Конечно, это моветон, очень напоминающий хвастовство модными лейблами некоторых современных персонажей.
«Українство», между тем, едва родившись, уже шло к пропасти. На фронте наступали немцы. В Петрограде к власти рвались большевики. А Грушевский с компанией даже не догадывались, что скоро им придется взять всю ответственность за события в Киеве на себя.
Ни простая народная, ни образованная интеллигентная Украина не воспринимала того искусственного «украинского» языка, который выдумывала назло всем крошечная группка полупомешанных на своих идеях националистов!