Повторяю, Чикаленко был честным человеком. Поэтому в мемуарах, описывая провал первой украиноязычной газеты, он признал: «МОВА НАШОЇ ГАЗЕТИ ДЛЯ НИХ ЗОВСІМ ЧУЖА, нею обурюються й люди, які щиро хотіли б, щоб розвинулася наша преса».
Кроме того, в Европе существовало мелкое вредное государство — Сербия. Оно очень хотело поживиться кусочком австро-венгерской территории и мечтало втравить в драку ради этого «старшего брата» — Россию. Во главе Сербии стояли самые настоящие разбойники. А наиболее колоритным из этих свинокрадов был полковник Драгутин Димитриевич по кличке Апис.
Канализация Киева (1894–1994). — К., 1994.
Даже поверхностно знакомый с историей человек скажет, что Первая мировая разразилась после того, как в Сараево сербский террорист Гаврила Принцип застрелил из браунинга наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Франца Фердинанда. Австрия выдвинула Сербии ультиматум. Белград его принял, за исключением одного пункта, требовавшего допустить австрийских криминалистов к расследованию этого преступления на территорию самой Сербии. Не удовлетворенная сербским ответом Вена двинулась в поход на Белград.
Одна из этих «поганок» — итальянский анархист Луиджи Лучени пырнул ржавым напильником в 1898 году австрийскую императрицу Елизавету, когда она выходила из отеля в Женеве. Загоняя заточку в шестидесятилетнюю даму, сохранившую девичью стройность, борец за счастливое будущее воскликнул: «Да здравствует анархия! Смерть обществу!».
Увы, проглотив в детстве залпом гоголевскую повесть, Чикаленко не понял главной мысли ее автора — Тарас Бульба и его соратники были, прежде всего, русскими людьми. Недаром ведь Гоголь вложил в уста своего старого казацкого полковника великую фразу: «У последнего подлюки, каков он ни есть, есть и у того, братцы, крупица русского чувства».