– В сопроводилке написано – буйный, – пояснил санитар. – А кто проверять будет, я, что ли? Врачи только в понедельник появятся. А сейчас у нас что? Правильно, суббота. Полежишь немного, отдохнешь… Укольчик тебе сделаем. А к обеду отвяжем. Правила такие в надзорке. Ложись, говорю. Или помочь?
Поиск одежды голого не принес никаких результатов.
И Валерий Владимирович посмотрел прокурору прямо в глаза. И так остро блеснул взгляд Прохорова – то ли из-за слез, то ли по какой-то другой причине – что Сергеев как-то… напрягся.
– Олег Гай Трегрей к вашим услугам, сударыня, – проговорил парень, снова поклонившись.
В камеру, толкаясь, ввалились полицейские. Один из них тоже был знаком Олегу – сержант Монахов. Двух других он видел впервые.
– Мы – то, что вокруг нас. Один человек сам по себе – слишком малая величина, чтобы что-то значить для мира. Но он же, осознавший свое предназначение, – могучий инструмент для его изменения. Поэтому если вокруг тебя одно быдло – то ты тоже оно. А если ты смог превратить тех, кто рядом с тобой, в истинных людей, ну, которые по образу Его и подобию, что становится возможным только через служение, – ты Князь, – он замолчал, уставясь на Ростислава Юлиевича испытующим взглядом, а потом вздохнул. – Я вижу – ты не поймешь. Возможно лишь пока. И я прошу тебя – дай себе время. Не совершай непоправимого. Отпусти тех, кого пленил.