– Не хочу спорить на эту тему… И чего они добились?
– Молчите, – повторил он, повысив голос. – И послушайте теперь меня. Если вы будете настаивать на признании, вас впрямь придется взять под арест и предоставить действовать светским властям; в этом вы правы. Но если вас повесят за лжесвидетельство, капитан, этим вы господину барону не поможете, а, напротив, лишите его столь преданного помощника в делах и в жизни. А оставшись в одиночестве, он и вправду сойдет с ума. Вы что же – этого хотите?
– О твоем душевном благополучии будет заботиться отец Бенедикт. А я хочу знать, в каком ты состоянии телесно.
– Я уже пытался и к нему обратиться, вот до чего дошло. Знаете, что он сказал, брат Игнациус? «Вот как стану вашим бароном, так подумаю». Я уж до греха дошел – припугивать его начал, что расскажу, как он тут разбой творит. Так он меня вообще в шею. Иди, говорит. Жалуйся. И вправду – ну, я рассказал бы о нем, так ведь императорская власть, прости Господи, далеко, а его люди – вот они, день пути к востоку – и все…
– Хорошо, – кивнул комиссар. – Еще вопрос: два письма, написанные подозреваемым, и составляемые вами отчеты в процессе ведения дела – где это все?
– Ехать в Штутгарт – немедля и без остановок. Ни с кем не общаться. Не отвлекаться. Вручить письмо лично обер-инквизитору Штутгарта.