– Нет, – вздохнул Курт, довольно бесцеремонно подталкивая барона прочь, и повторил: – Но должен попытаться. Идите уже, Бога ради, они в любой момент могут войти в жилую башню.
Дышать становилось все тяжелее, в голове пульсировало, словно кто-то сжимал мозг в кулаке, время от времени расслабляя пальцы и снова стискивая, а вместо мыслей бился огонь, сжигая остатки самообладания, лишая сил…
Тот вздохнул – как показалось ему, несколько обиженно, и вернулся к своему занятию.
– Поверь, лучше никогда и не узнать, – задушевно сообщил Курт, переместив взгляд на стоящих позади крестьянина, вокруг него, повел перед ними рукой. – Ну, есть желающие? Я смотрю, желающих нет… Стало быть, так, – подытожил он, надевая Знак и неторопливо застегиваясь, – теперь послушайте меня. Никто никаких дьяволов ни из кого изгонять не будет. Сей же миг разойтись по домам. А мою работу предоставьте делать мне. Это – понятно?
– Так что произошло? – уже нетерпеливо поторопил его Курт.
– Прошу вас, – прошелестел над правым ухом голос трактирщика, и перед Куртом образовалась кружка пива с белой, как снег, крепкой шапкой пены в пол-ладони, свешивающейся с краев ободка, точно шляпка гриба. Рядом примостилась тарелка с четырьмя толстенными, лоснящимися хрусткой коричневой шкуркой колбасками.