– Знаешь, некоторые осужденные умудряются в ночь перед казнью перегрызть себе вены, чтобы избежать сожжения. Еще остается достаточно времени, чтобы узнать, хватит ли у тебя духу хотя бы на это… Прощайте, господин следователь. В некотором смысле, с вами приятно было работать.
– И не попытались осуществить то, что считали нужным? – спросил Курт вкрадчиво; тот выпрямился, глядя на него почти с ожесточением, словно только что был обвинен в осквернении могил и идолопоклонстве разом.
– Бруно, этот аргумент устарел, – раздраженно поморщился Курт.
– И как же вам удалось убить обоих – так, что никто даже отбежать не успел? Почему рядом с телами не было крови?
– Просто… Просто однажды я намекнул ему, что неплохо бы доброму христианину с такими умелыми руками помочь матери-Церкви. В том смысле, чтобы он поставил новую стену в церкви – старая разваливается, а у нас не осталось никого, кто бы хоть что-то смыслил в каменщицком ремесле. По крайней мере, так, чтобы все это не обвалилось при первом же дуновении ветра…
Курт молчал, глядя на горящую лестницу, на проем двери, откуда уже доносилось потрескивание занимающегося дерева и тянуло дымом; Каспар прошагал к другому факелу и, взяв его в руку, остановился.