В итоге, когда мы со Зденеком, после всех перипетий, подходили к калитке монастыря Святого Бенедикта, заходящее солнце уже касалось нижним краем флюгеров и шпилей городских домов.
Наконец за калиткой послышалось шлёпанье босых ног и в отворившееся окошечко высунулась физиономия давешнего неусыпного стража.
А скажи-ка мне, сыне: как вы с паном расстались?
— Постой-ка, любезный! — я ухватился за рукав рясы. — Ответь: что с тем человеком, что лежит вон там?
Впрочем, силой я не обижен, так что такие упражнения мне только на пользу. "Э-ге-гей, привыкли руки к топорам!". Штабель наколотых полешков и порубленного хвороста постепенно выстраивался вдоль стены. А что вы хотели: это ж Европа, здесь на улице поленницу не сложишь, в два счёта прихватизируют. А дровяной сарай у Костековых проектом не предусмотрен. Вот и приходится полезную площадь будущего трактира топливом захламлять.
И тут я понял, отчего услышанная фраза показалась какой-то "не такой". Говоривший произнёс свою просьбу по-русски! Пусть язык был сильно устаревшим, звучание слов непривычным, но понять-то можно было вполне. Землячки!