– Уезжай. Мы очень тебя просим. Не ломай девчонке жизнь. Ты-то дальше пойдешь, а ее кто возьмет в жены? Кому она будет нужна после бурных ночей, проведенных с родным братом? И ведь не утаишь – слуги уже наутро по всему замку разнесут. Вот, – Хайме полез в сумку, перекинутую через плечо. – Тут немного денег на дорогу и одноразовый артефакт портала, который я в свое время нашел в Серых Пустошах.
Боль казалась Максу настолько всеобъемлющей, что он словно растворился в ней, ощущая внутри себя огонь, стремящийся выжечь все… Пламя. Бушующий, ревущий поток раскаленного смерча оплавлял даже его душу, пригибая к земле…
Однако, вопреки негативным ожиданиям этот греческий город в Малой Азии встретил его очень гостеприимно, так как слухи о бароне Максиме ад Эрдо докатились сюда много раньше его весьма утлых суденышек. Слишком уж он знатно отметился в Иерусалиме и Акре.
— Как же он такую плиту сделал? Из чего? — Удивился Фридрих.
А тем временем от Константинополя навстречу новгородской эскадре выдвинулся Венецианский флот, заблаговременно собранный для решающего сражения. И это дож считал своей личной заслугой. Найти такой изъян в, казалось бы, безупречном бароне…. Зря, зря он так долго шел к Босфору, заглядывая «на огонек» то к одному правителю, то к другому. Впрочем, Джакопо иногда посещали мысли, что слишком уж явно все, но уже далеко не юный мужчина списывал все эти волнения на свою удачу. Дескать, смог он обойти эту выскочку…
Макс сидел, развалившись в бассейне, и думал…